Ирвин Ялом неоднократно подчеркивал, что не намерен создавать школу или единый подход к экзистенциальной психотерапии. Вместо этого все терапевты могут получить пользу от рассмотрения многих, но не всех, проблем клиентов через экзистенциальную призму.
Ирвин Ялом, доктор медицинских наук, психиатр, заслуженный профессор психиатрии Стэнфордского университета и автор более дюжины переведенных более чем на 20 языков художественных и научно-популярных книг на тему психотерапии.
Его первым крупным вкладом стала работа «Теория и практика групповой психотерапии». Первоначально опубликованная в 1970 году, книга вышла в 5-м издании, и продолжается работа над 6-м изданием.
Его модель групповой терапии — межличностная, основанная главным образом на идее о том, что мы по своей природе социальные существа, что человеческие отношения являются краеугольным камнем психического здоровья и что неадаптивные модели межличностного общения способствуют возникновению трудностей, с которыми обычно сталкиваются наши пациенты.
Следующим крупным вкладом Ялома стала его работа «Экзистенциальная психотерапия». Здесь он утверждал, что фундаментальные принципы психотерапии о том, как мы помогаем нашим собратьям по несчастью, не берут начало с Фрейда и Брейера, а восходят к гораздо более ранним временам. Он изучил труды философов от греков до современных экзистенциалистов, а также литературные произведения, исследующие темы человеческих страданий, а также идеи для облегчения той борьбы, с которой сталкиваются многие из нас в своей жизни. И он сформулировал то, что назвал четырьмя экзистенциальными данностями:
- Смысл: жизнь по своей сути лишена смысла, и поэтому смысл должен быть открыт и создан отдельными людьми и сообществами.
- Свобода: поскольку жизнь лишена смысла, у нас есть шанс выбрать ее для себя. Со свободой приходит ответственность, но эта свобода может вызывать тревогу и часто передается другим в обмен на снижение этой тревоги.
- Экзистенциальная изоляция: независимо от того, насколько близки мы можем быть к другим, мы всегда в какой-то степени изолированы. Мы рождаемся одинокими и в конце концов умираем одинокими. Ялом отличает эту экзистенциальную изоляцию от межличностной изоляции или одиночества.
- Смерть: существует основное экзистенциальное напряжение между осознанием неизбежности смерти и желанием продолжать существовать. Ялом считает, что именно осознание смерти лежит в основе значительной части нашего беспокойства и стало темой его книги «Вглядываясь в солнце: жизнь без страха смерти».
Ялом адаптировал психодинамическую модель Фрейда, но утверждал, что вместо секса и агрессии именно эти четыре экзистенциальные данности часто кипят в глубинах нашего сознанием, вызывают большую часть нашей тревоги и формируют большую часть нашего поведения. Он неоднократно подчеркивает, что не намерен создавать школу или единый подход к экзистенциальной психотерапии, но вместо этого все терапевты могут получить пользу от рассмотрения многих, но не всех, проблем клиентов через экзистенциальную призму. Многие из проблем, с которыми борются наши клиенты (и мы, как «попутчики»), проистекают из этих экзистенциальных данностей или же усугубляются ими, и поэтому терапевтам полезно знать и осознавать их, а также уметь привносить их в терапию, когда это уместно.
Например, клиент может сообщить о своем беспокойстве по поводу предстоящей вехи, например, такой как 50-летие. С экзистенциальной точки зрения эта веха представляет собой еще один маркер на пути от жизни к смерти, и для разрешения этой тревоги может быть полезно исследовать вопросы о смысле жизни, сделанном выборе, сожалениях и страхе смерти. Как наши клиенты относятся к жизни, которой они живут? О чем они сожалеют? Какие изменения они должны были бы привнести в свою жизнь, чтобы не продолжать накапливать еще больше сожалений? Если они перенесутся в момент перед смертью, почувствуют ли они, что прожили полноценную жизнь? Если нет, то почему?
Другой важной темой работы Ялома является его акцент на подлинности и прозрачности терапевта. Его первый крупный «эксперимент» с этой концепцией был в соавторстве с его пациенткой и описан в книге «Хроники исцеления. Психотерапевтические истории». У пациентки, известной под псевдонимом Джинни Элкин, был писательский кризис, и Ялом согласился проводить терапию бесплатно в обмен на то, что она будет записывать краткие отклики на каждый из сеансов. Он сделал то же самое. Каждые несколько месяцев они делились друг с другом своими сочинениями, и в итоге опубликовали их в виде книги. Их резюме, как Ялома, так и пациентки, поражали истинным откровением о своих мыслях и чувствах друг к другу.
В трех сборниках терапевтических случаев («Палач любви и другие психотерапевтические истории», «Мамочка и смысл жизни. Психотерапевтические истории» и «Все мы творения на день»), а также в других работах он утверждал, что аналитик как чистый лист, или терапевтическая нейтральность, является медвежьей услугой для клиентов и фактически контртерапевтичны. Вместо этого он выступает за то, чтобы терапевт был относительно открыт с клиентами и не стеснялся раскрывать себя — конечно, всегда с намерением служить интересам клиента.
Будучи более открытым с клиентами, он обычно делает акцент на том, что происходит здесь и сейчас в отношениях между клиентом и терапевтом. Подобно своей модели межличностной групповой терапии, Ялом считает, что пристальное внимание к тому, что происходит между терапевтом и клиентом, может пролить много света на межличностную жизнь клиента.
Например, если клиент кажется чрезмерно почтительным по отношению к терапевту, цепляющимся за каждое его слово, как если бы это было глубокомысленное изречение, или чрезмерно озабоченным тем, чтобы не оскорбить терапевта или старается не показать, что не согласен с ним каким-либо образом, можно с уверенностью предположить, что это является репрезентацией того, как клиент ведет себя в других отношениях.
Терапевт может помочь клиенту исследовать это, как напрямую спрашивая клиента, что он думает о терапевте во время определенного взаимодействия, так и рассказывая, как это влияет на терапевта (так называемый контрперенос). Терапевт может инициировать это исследование, сказав что-то вроде: «Я замечаю, что вы так готовы согласиться со всем, что я говорю, и временами мне кажется, что на самом деле я не знаю, что вы сами думаете». Или, наоборот, если клиент часто возмущается комментариями терапевта или склонен анализировать слова терапевта в аргументированной манере, терапевт может сказать: «Я чувствую, что вы почти готовы наброситься на все, что бы я не говорил, и, честно говоря, это заставляет меня чувствовать, будто я хожу по тонкому льду и тщательно выбирать слова». Такой комментарий следует предлагать не как окончательную «интерпретацию», а скорее, как способ завести разговор о терапевтических отношениях.
Терапевт может продолжить, спросив: «Вы как-то отреагировали на то, что я сказал? Это звучит в каком-то смыслеверным для вас?». В конечном счете, любые идеи, полученные в ходе этих исследований здесь и сейчас, следует распространить на отношения клиента. Терапевт может спросить: «Отражает ли каким-либо образом то, что происходит между нами, ваши отношения с вашим [супругом, начальником, другом]?». Обратите внимание, что в этих случаях терапевт самораскрывается не в отношении личных или исторических аспектов своей жизни, а в отношении своих чувств по отношению к клиенту во время сеанса. Обучение эффективной работе здесь и сейчас требует практики и отработки навыков, а также того, чтобы и клиенты, и терапевты шли на риск — это еще одна практика, которую поощряет Ялом.
По мере того, как в нашей области все больше используются «доказательные» подходы к терапии, следует отметить, что фактически исследования эффективности психотерапии последовательно и неоднократно показывали, что в целом подход к лечению оказывает очень небольшое влияние, и что основа эффекта - терапевтические отношения, которые являются наиболее мощным предиктором положительного результата. Эти исследования подтверждают утверждение Ялома о том, что исцеляются отношения.
Ялом также написал четыре романа, посвященные темам психотерапии. «Когда Ницше плакал»повествует, как иначе могла бы развиваться терапия, если бы философ Ницше внес свой вклад в ее создание. «Шопенгауэр как лекарство» затрагивает темы групповой терапии, надвигающейся смерти терапевта и философии Шопенгауэра. «Лжец на кушетке»— это углубленное исследование самораскрытия терапевта. «Проблема Спинозы»чередует жизнь и творчество философа Спинозы и вымышленную психотерапию нациста Альфреда Розенберга. Ялом называет эти произведения «учебными романами», поскольку они содержат важные уроки о практике психотерапии, и их широко читают как терапевты, так и нетерапевты.
Его первым крупным вкладом стала работа «Теория и практика групповой психотерапии». Первоначально опубликованная в 1970 году, книга вышла в 5-м издании, и продолжается работа над 6-м изданием.
Его модель групповой терапии — межличностная, основанная главным образом на идее о том, что мы по своей природе социальные существа, что человеческие отношения являются краеугольным камнем психического здоровья и что неадаптивные модели межличностного общения способствуют возникновению трудностей, с которыми обычно сталкиваются наши пациенты.
Следующим крупным вкладом Ялома стала его работа «Экзистенциальная психотерапия». Здесь он утверждал, что фундаментальные принципы психотерапии о том, как мы помогаем нашим собратьям по несчастью, не берут начало с Фрейда и Брейера, а восходят к гораздо более ранним временам. Он изучил труды философов от греков до современных экзистенциалистов, а также литературные произведения, исследующие темы человеческих страданий, а также идеи для облегчения той борьбы, с которой сталкиваются многие из нас в своей жизни. И он сформулировал то, что назвал четырьмя экзистенциальными данностями:
- Смысл: жизнь по своей сути лишена смысла, и поэтому смысл должен быть открыт и создан отдельными людьми и сообществами.
- Свобода: поскольку жизнь лишена смысла, у нас есть шанс выбрать ее для себя. Со свободой приходит ответственность, но эта свобода может вызывать тревогу и часто передается другим в обмен на снижение этой тревоги.
- Экзистенциальная изоляция: независимо от того, насколько близки мы можем быть к другим, мы всегда в какой-то степени изолированы. Мы рождаемся одинокими и в конце концов умираем одинокими. Ялом отличает эту экзистенциальную изоляцию от межличностной изоляции или одиночества.
- Смерть: существует основное экзистенциальное напряжение между осознанием неизбежности смерти и желанием продолжать существовать. Ялом считает, что именно осознание смерти лежит в основе значительной части нашего беспокойства и стало темой его книги «Вглядываясь в солнце: жизнь без страха смерти».
Ялом адаптировал психодинамическую модель Фрейда, но утверждал, что вместо секса и агрессии именно эти четыре экзистенциальные данности часто кипят в глубинах нашего сознанием, вызывают большую часть нашей тревоги и формируют большую часть нашего поведения. Он неоднократно подчеркивает, что не намерен создавать школу или единый подход к экзистенциальной психотерапии, но вместо этого все терапевты могут получить пользу от рассмотрения многих, но не всех, проблем клиентов через экзистенциальную призму. Многие из проблем, с которыми борются наши клиенты (и мы, как «попутчики»), проистекают из этих экзистенциальных данностей или же усугубляются ими, и поэтому терапевтам полезно знать и осознавать их, а также уметь привносить их в терапию, когда это уместно.
Например, клиент может сообщить о своем беспокойстве по поводу предстоящей вехи, например, такой как 50-летие. С экзистенциальной точки зрения эта веха представляет собой еще один маркер на пути от жизни к смерти, и для разрешения этой тревоги может быть полезно исследовать вопросы о смысле жизни, сделанном выборе, сожалениях и страхе смерти. Как наши клиенты относятся к жизни, которой они живут? О чем они сожалеют? Какие изменения они должны были бы привнести в свою жизнь, чтобы не продолжать накапливать еще больше сожалений? Если они перенесутся в момент перед смертью, почувствуют ли они, что прожили полноценную жизнь? Если нет, то почему?
Другой важной темой работы Ялома является его акцент на подлинности и прозрачности терапевта. Его первый крупный «эксперимент» с этой концепцией был в соавторстве с его пациенткой и описан в книге «Хроники исцеления. Психотерапевтические истории». У пациентки, известной под псевдонимом Джинни Элкин, был писательский кризис, и Ялом согласился проводить терапию бесплатно в обмен на то, что она будет записывать краткие отклики на каждый из сеансов. Он сделал то же самое. Каждые несколько месяцев они делились друг с другом своими сочинениями, и в итоге опубликовали их в виде книги. Их резюме, как Ялома, так и пациентки, поражали истинным откровением о своих мыслях и чувствах друг к другу.
В трех сборниках терапевтических случаев («Палач любви и другие психотерапевтические истории», «Мамочка и смысл жизни. Психотерапевтические истории» и «Все мы творения на день»), а также в других работах он утверждал, что аналитик как чистый лист, или терапевтическая нейтральность, является медвежьей услугой для клиентов и фактически контртерапевтичны. Вместо этого он выступает за то, чтобы терапевт был относительно открыт с клиентами и не стеснялся раскрывать себя — конечно, всегда с намерением служить интересам клиента.
Будучи более открытым с клиентами, он обычно делает акцент на том, что происходит здесь и сейчас в отношениях между клиентом и терапевтом. Подобно своей модели межличностной групповой терапии, Ялом считает, что пристальное внимание к тому, что происходит между терапевтом и клиентом, может пролить много света на межличностную жизнь клиента.
Например, если клиент кажется чрезмерно почтительным по отношению к терапевту, цепляющимся за каждое его слово, как если бы это было глубокомысленное изречение, или чрезмерно озабоченным тем, чтобы не оскорбить терапевта или старается не показать, что не согласен с ним каким-либо образом, можно с уверенностью предположить, что это является репрезентацией того, как клиент ведет себя в других отношениях.
Терапевт может помочь клиенту исследовать это, как напрямую спрашивая клиента, что он думает о терапевте во время определенного взаимодействия, так и рассказывая, как это влияет на терапевта (так называемый контрперенос). Терапевт может инициировать это исследование, сказав что-то вроде: «Я замечаю, что вы так готовы согласиться со всем, что я говорю, и временами мне кажется, что на самом деле я не знаю, что вы сами думаете». Или, наоборот, если клиент часто возмущается комментариями терапевта или склонен анализировать слова терапевта в аргументированной манере, терапевт может сказать: «Я чувствую, что вы почти готовы наброситься на все, что бы я не говорил, и, честно говоря, это заставляет меня чувствовать, будто я хожу по тонкому льду и тщательно выбирать слова». Такой комментарий следует предлагать не как окончательную «интерпретацию», а скорее, как способ завести разговор о терапевтических отношениях.
Терапевт может продолжить, спросив: «Вы как-то отреагировали на то, что я сказал? Это звучит в каком-то смыслеверным для вас?». В конечном счете, любые идеи, полученные в ходе этих исследований здесь и сейчас, следует распространить на отношения клиента. Терапевт может спросить: «Отражает ли каким-либо образом то, что происходит между нами, ваши отношения с вашим [супругом, начальником, другом]?». Обратите внимание, что в этих случаях терапевт самораскрывается не в отношении личных или исторических аспектов своей жизни, а в отношении своих чувств по отношению к клиенту во время сеанса. Обучение эффективной работе здесь и сейчас требует практики и отработки навыков, а также того, чтобы и клиенты, и терапевты шли на риск — это еще одна практика, которую поощряет Ялом.
По мере того, как в нашей области все больше используются «доказательные» подходы к терапии, следует отметить, что фактически исследования эффективности психотерапии последовательно и неоднократно показывали, что в целом подход к лечению оказывает очень небольшое влияние, и что основа эффекта - терапевтические отношения, которые являются наиболее мощным предиктором положительного результата. Эти исследования подтверждают утверждение Ялома о том, что исцеляются отношения.
Ялом также написал четыре романа, посвященные темам психотерапии. «Когда Ницше плакал»повествует, как иначе могла бы развиваться терапия, если бы философ Ницше внес свой вклад в ее создание. «Шопенгауэр как лекарство» затрагивает темы групповой терапии, надвигающейся смерти терапевта и философии Шопенгауэра. «Лжец на кушетке»— это углубленное исследование самораскрытия терапевта. «Проблема Спинозы»чередует жизнь и творчество философа Спинозы и вымышленную психотерапию нациста Альфреда Розенберга. Ялом называет эти произведения «учебными романами», поскольку они содержат важные уроки о практике психотерапии, и их широко читают как терапевты, так и нетерапевты.